Сомнения Гокудеры Хаято

[dara-tyan]

Название: Сомнения Гокудеры Хаято
Автор:  Dara~
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn!
Статус: закончен
Жанр: Ангст, Даркфик, Драма, Гет
Персонажи:dark!TYL!fem!Цуна, TYLГокудера,намеки на 5927
Рейтинг: PG-15
Предупреждения: Нецензурная лексика, смерть персонажа.
Дисклеймер: Все права принадлежат Амано Акире
Размещение: С моего разрешения.
Посвящение: Посвещаю  Лю Чанг. Ибо если не ты, я бы никогда такое не написала бы =)
По заявке: dark!fem!TYL!Цуна|TYL!Гокудера. Не сдержаться. "Ну ты и сука"

Когда-то безумно важные десять лет назад идеалы с возрастом потускнели, уменьшились и были погребены под кучей бумаги, что порой не мешало этими идеалами прикрываться. Хотя все эти оправдания в принципе никому кроме них нужны и не были. Зачем мафии глупые сказочки о спасении мира? Правильно, оно никому нахрен не надо. Только, возможно, подросшему Десятому поколению, в котором личностей упертых и упрямых было предостаточно. Примерно столько же, сколько и идиотов.
Хаято нельзя было назвать идиотом. Однако в число упертых и упрямых он определенно входил, что делало его в некотором роде исключением из правила. Правилом же являлись два придурка-спортсмена и тупая корова. Гокудера их общество не очень любил, но, повзрослев, смирился. Они все-таки были самыми приближенными к Цуне хранителями, и Хаято, как Правая рука, был обязан их терпеть. Кое-что их четверых объединяло – верность и привязанность к Десятой Вонголе, зародившаяся еще со школьной дружбы. И эта верность сыграла с ними злую шутку.
Правда поняли они это далеко не сразу. Потому что единственный, кто был способен увидеть, понять и рассказать об этом всем, был безумно влюблен в эту самую «шутку». И умел недостатки своей пассии либо превращать в плюсы, либо, если первое не удавалось, игнорировать. И уже на протяжении десяти лет прекрасная система огораживания Гокудеры Хаято от минусов Савады Цунаёши работала без сбоев.
Ну, почти.

- Джудайме? – Подрывник тихо открыл дверь и встал в проеме, ожидая разрешения проследовать вглубь кабинета. Цуна сидела боком к столу, положив ногу на ногу и покачивая вино в бокале. Она не сразу повернулась к Хаято, занятая своими мыслями.
- А, это ты, Гокудера-кун. Входи, не стой там, - девушка улыбнулась и, поставив бокал, села за стол как приличная ученица и хороший босс, что было на неё больше похоже.
Мужчина подошел к столу. Почему-то именно сейчас его угораздило растеряться и забыть то, зачем он сюда пришел! Возможной причиной этого могла быть расстегнутая вверху рубашка и несколько покрасневшие от алкоголя щеки Десятой. Ну и расслабленная, до этого момента, поза.
Цуна же, не обращая внимания на мнущегося рядом с её столом Хранителя, вновь взяла свой бокал и сделала из него небольшой глоток, блаженно прикрыв глаза и наслаждаясь букетом.
- Джудайме…
Савада, не смотря на Гокудеру, достала откуда-то из-под стола начатую бутылку и второй бокал. В глазах Хаято читался немой вопрос, на который девушка быстро ответила.
- Будешь?
Мужчина кинул быстрый взгляд на этикетку. Красное полусладкое. Совсем не в его вкусе. Но как повод остаться здесь подольше подойдет. На самом деле Гокудера вернулся после двухнедельного отсутствия и теперь просто хотел удостовериться в том, что с его боссом все в порядке. А поскольку Цуна часто отказывалась от его заботы, то он даже придумал причину для визита к ней и заготовил хороший рассказ. Который успешно забыл. Но, похоже, сегодня тётушка Фортуна повернулась к нему лицом, а не своей жирной жопой, как обычно. Ибо Цуне в данный момент не нужны были причины визита её Правой руки.
- Не откажусь, Джудайме.
Она победно улыбнулась, словно это была её заслуга, что Хаято согласился. Или она торжествовала, потому что знала, что он не сможет отказаться?..
Минуть пять они сидели молча. Савада наслаждалась вином, Гокудера же делал вид, что наслаждается. Цуна заговорила только тогда, когда бокал её опустел. Взгляд и голос девушки отражали полное безразличие ко всему. Похоже, что она уже устала от работы, и её клонило ко сну.
- Гокудера-ку-у-ун~, - протянула она, откидываясь на спинку стула, - Раз уж ты здесь, отнеси, пожалуйста, эти бумаги остальным. Решите там между собой, кто пойдет. Возьмете свой отряд – и вперед!
Цуна вытащила из стопки два файла и дала их Хаято. Тот взял документы и, вытащив из нагрудного кармана очки, быстро пробежал глазами по содержимому.
- Приказ на уничтожение семьи Калкасса?! – У Гокудеры от удивления даже очки съехали.
- Ну да. Я им направляла предложение о вступлении в союз, но они отклонили мое вежливое приглашение. Так что…
Цуна посмотрела на Хаято. Тот был несколько шокирован такими решениями босса. Девушка заметила это и, растолковав неправильно, поспешила успокоить.
- Волноваться не о чем. Для их полного уничтожения хватит и одного отряда кого-нибудь из Хранителей. Не стоит забывать, что они ещё не сменили своего главного военного советника – Череп так и тешит свое самолюбие на этом месте уже десять лет. Хотя ладно, можно для подстраховки отправить еще кого-нибудь… Например пойдут Реохей и Ямамото со своими отрядами… Не хочу терять своих людей, еще нужны будут.
Хаято словно отсутствовал и плохо понимал, о чем говорит Дечимо. Он не мог понять, что здесь не так.
- Джудайме, - несколько хриплым голосом спросил он, - под уничтожением вы подразумеваете устранение их босса и Черепа?
- Да не-е-ет же, Гокудера-кун~ Уничтожение – оно и есть уничтожение. Убейте там всех, чтобы ни малейшего воспоминания о Калкасса не осталось.
Цуна сидела боком к столу и смотрела в пустоту. Потом взяла бутылку, бокал, и, плеснув себе немного вина, тут же, одним глотком, его выпила.
- Свободен, - она махнула рукой, жестом приказывая Хаято выйти. Однако тот так и остался стоять на месте. Савада, поняв, что Правая рука никуда уходить не собирается, повернулась и посмотрела ему в глаза. Не смотря на то, что взгляд этот исходил от подвыпившей хрупкой и милой женщины, по телу Гокудеры побежали мурашки.
- Давай, иди. Передай остальным мой приказ. Через два дня все должны быть уже мертвы.
- Да, Джудайме, - пробормотал Гокудера и ушел. Звоня Ямамото и Реохею и идя к назначенному месту встречи, он не переставал думать о том, что произошло сегодня в кабинете. Думая, он нашел и придумал тысячу оправданий, выгораживающих Цуну и стирающих темное пятно с её светлого и доброго лика. Однако осадок остался, и сомнение поселилось в душе.

Через два дня, вечером, как и предполагалось, началась операция по уничтожению вражеской семьи – Калкасса. Цуна осталась в поместье, сказав, что слишком много чести им будет, если она собственной персоной явится туда. То, что она послала на задание ученика Императора Мечей уже, по её мнению, было большой почестью. Хаято молчал. Ему было нечего сказать.
Тем же вечером Цуна, хлопнув рукой по столу, позвала своего шофера и куда-то уехала, ничего не сказав. Она была чем-то очень недовольна. На самом деле Дечимо была в бешенстве. Гокудера этого предпочитал не замечать. А еще он «не видел», как Савада дала пощечину своему водителю за «медлительность».
Когда Цуна вернулась из ночной поездки, Ураган так и не узнал.
Рано утром он шел по крылу, в котором обитали все Хранители. Было тихо: все еще спали или попросту отсутствовали. Скучно. Дел никаких не было. Гокудера протяжно зевнул. Он еще и не выспался, беспокоясь за Джудайме. Ну и немного за двух спортсменов-придурков, хотя сам этого не признает даже под страхом смерти.
- Ямамото?..
Хаято увидел мечника в зале отдыха, в котором по вечерам старые друзья частенько собирались, чтобы немного поразвлекаться. Это была также самая часто ремонтируемая комната во всем поместье.
Такеши сидел, сгорбившись, на одном из кресел. Это выглядело несколько странно. Обычно он расслаблялся или хотя бы держал осанку. Нехорошее предчувствие кольнуло Хаято.
- Ты что тут делаешь?
- А, это ты, Гокудера…
Ямамото поднял голову и посмотрел на подрывника, улыбнувшись ему. Однако улыбка это отнюдь не была стандартно-жизнерадостной. Вся левая половина лица была перебинтована. Хаято несколько удивился. Интересно, кто смог так поранить Ямамото?
- Кто это тебя так? Внимательнее надо быть, придурок.
- А, это…
Гокудера начинал злиться. Мало того, что этот идиот имел шансы сдохнуть, так он еще и тормозит. Бесит.
Такеши поднес руку к повязкам и легонько коснулся кончиками пальцев хлопковых бинтов.
- Цуна меня наказала.
- Ну конечно. Ты же знаешь, придурок, как она всегда переживает во время миссий.
Ямамото тихо рассмеялся.
- Ты не так понял, Гокудера. Под повязками – ожоги, которые сделала мне Цуна.
- Что…
- Ну конечно ты мне не веришь. Я сам не сразу врубился.
Против воли самого Гокудеры в его голове замелькали картинки недавних событий: приказ о зачистке, пофигистичный голос Цуны, то, с каким раздражением она вчера покидала поместье. Хаято нахмурился. От волнения у него участился пульс.
- Рассказывай давай. Если солжешь хоть раз – подорву нахрен.
Ямамото рассмеялся, хотя нельзя было сказать, что к нему вернулась бывалая оптимистичность.
- Ну, мы с семпаем, как и было приказано, поехали к Калкасса…
Это была отнюдь не самая приятная ночь в жизни Такеши. Частично из-за того, что он просто не понимал причин, по которым должен был сейчас убивать этих людей. В документах, что они получили с семпаем, была только сухая формулировка: «Уничтожить семью Калкасса как представляющую опасность для Вонголы и Альянса» Дальше шел перечень людей, которых ни в коем случае нельзя оставлять в живых, и возможные преступления против Вонголы. Все было буквально натянуто за уши. Как оказалось по прибытии к базе Калкасса, Цуна так официально и не объявила о нападении, хотя негласные законы мафии вроде как обязывали. В итоге та ночь грозила стать кровавой – люди Вонголы были сильнее, да и эффект неожиданности дал свои результаты. Ямамото мог описать происходящее одним словом: бойня. Но он верил в Цуну, он не мог усомниться в правильности её решений и поэтому, хоть и скрепя сердце, шел вперед. Его задача – сбор информации и, собственно, убийство босса. Штаб был устроен просто, хоть и не очень удобно: сквозные комнаты, и таких веток несколько. Такеши бежал по центральной, раскрывая двери, продвигаясь вперед не сбавляя темпа. Однако в одной комнате он остановился. Там в углу сидела девочка лет одиннадцати. За её спину прятался маленький мальчик. Завидев Ямамото, девочка схватила лежащий рядом с ней небольшой пистолет и наставила на Хранителя Вонголы; руки её предательски дрожали. Мечник улыбнулся и начал медленно двигать к следующей двери. Убивать детей он не мог. Да и напуганная девчушка вряд ли выстрелит, а если выстрелит, то вряд ли попадет. В любом, даже самом худшем случае, увернуться не составит труда. Еще несколько шагов и… его кто-то быстрым движением откинул к стенке.
- Цуна! – Удивленно воскликнул Такеши. Девочка завизжала и нажала на курок. Пуля, пролетев мимо, угодила в раму от разбитого Савадой окна.
- Чего разлегся? – По одном взгляду на Дечимо стало понятно – она в бешенстве. Глаза, помимо пламени Неба, светились еще каким-то собственным жутким огнем; волосы, и так обычно всколоченные, сейчас были растрепаны сверх всякой меры, а жар с перчаток накалял воздух в комнате.
- Иди куда шел, я здесь разберусь.
- Ладно…
Ямамото вскочил и преодолел наконец-то расстояние, отделявшее его от заветной двери. Ему надо идти дальше, к боссу Калкасса…
Дальше все прошло гладко. В зал заседаний разгромленного особняка пришел сначала Ямамото и, заметив там недовольную чем-то Цуну, у которой не было каких либо средств связи, позвал с помощью своего передатчика Реохея. Тут Босс подошла к нему вплотную и посмотрела в глаза. Она была гораздо ниже Такеши, и ей приходилось сильно задирать голову.
- Что такое, Цуна?.. – такой взгляд долго вытерпеть не мог никто.
Она молчала. Потом на её лбу вновь загорелось пламя, и она, все также молча, дала Ямамото пощечину рукой в горящей перчатке.
- За слабость. Я же сказала – уничтожить всех.
После прихода Реохея Цуна больше не поднимала эту тему. Подоспевшие медики быстро обработали ожог.
Ямамото замолчал; рассказ был закончен. Гокудера не мог понять, правда все это или ложь? Чему можно сейчас верить? Одна часть его сознания постоянно твердила скороговоркой «Это же Джудайме, это же Джудайме», а другая с ужасом вспоминала события из повседневности, в которых Цуна не была той Цуной, что Хаято знал со школы. Тяжелый ком сомнений рос, и теперь тяжело давил на сердце. Было больно.

Прошла неделя. Гокудера пытался отвлечься от плохих мыслей о его обожаемой Джудайме с помощью рутины и небольшого количества алкоголя, и вскоре ему это удалось. А ещё он нашел альбом со школьными фотографиями.
- Все такие наивные… - Ухмыльнулся он, перелистывая страницы. Джудайме была тогда такой миленькой, хрупкой и…
Гокудера захлопнул альбом. Было отличие этой Цуны от той, но жуткое упрямство и выборочная слепота подрывника не давали ему мыслить нормально. Хаято направился в свой кабинет и запихнул злополучный альбом в самую глубь ящика рабочего стола. Потому что, смотря на эти кусочки глянцевой бумаги, он вспоминал то, от чего ему до сих пор было стыдно. Нет, это, в принципе, вполне нормально, если ты конечно не ущербен: дрочить на девушку, в которую безнадежно влюблен. «Если ты не мафиози, а она не твой босс», проворочал Гокудера и, взяв бумаги, пришедшие сегодня из банка, направился к Саваде.
У кабинета было подозрительно тихо. Обычно здесь всегда кто-нибудь шатался: люди Вонголы, немногочисленная обслуга поместья, посланцы из других семей или даже боссы, но особо частыми гостями были всякого рода просители. Сейчас же коридор был девственно пуст, будто никому ничего и не надо было. Это настораживало. Хаято нахмурился и постучался в дверь.
А в ответ тишина…
Верный Хранитель Урагана еле сдержался, чтобы не выбить дверь и не влететь в кабинет с жутким криком. Он дал себе слово контролировать свои порывы.
Постучался еще раз.
«Может она спит? Лучше не буду шуметь». Решив так, Хаято медленно опустил ручку и отворил дверь. В кабинете царил бардак: бумаги были разбросаны по всему полу так, словно наступила бумажная осень; с некоторых полок попадали книги; у стены красовались осколки фужера. В центре этой картины, на столе, восседала Цуна. Пуговицы на рубашке расстегнулись, обнажая грудь, на чулках была огромная стрелка. Взгляд у Савады был отрешенный, покинутый; в безвольно опущенной руке она держала пустой шприц.
Она медленно повернула голову ко входу и посмотрела невидящими глазами на своего Хранителя. Тот застыл, не в силах поверить в происходящее.
- А… Гокудера-кун…
Цуна положила голову на еще не рассыпавшуюся кипу бумаг, применяя её как подушку. Но она сделала это так резко, Гокудера подумал, что она просто падает, и подбежал к боссу. Та протянула к нему дрожащую руку и схватила за галстук. Савада было хотела притянуть своего Хранителя к себе, но у неё не хватало сил на это, и Хаято сам наклонился к ней. Цуна чуть приподняла голову, и теперь парень чувствовал её горячее дыхание.
- Гокудера-ку-у-ун… Я любви хочу…
Она смотрела на него затуманенными глазами так жалобно, пытаясь прижаться к нему и одновременно притянуть поближе, чтобы поцеловать. И как бы Гокудера ни старался держать себя в руках, у него встало на раскрепощенную «хозяйку». Эту проклятую часть организма, выдающую его со всеми потрохами, он не мог контролировать, из-за чего бесился, злился и стыдился одновременно. Желание взять босса было велико, но совесть и разум кричали не своими голосами, пытаясь достучаться до члена. Душевные метания Хаято прошли для Цуны незамеченными. Она, собрав силы, поддалась вперед и страстно поцеловала Гокудеру. Тот открыл рот, собираясь что-то сказать, и Савада не упустила своего шанса на французский поцелуй. Её умелые движения языком почти полностью заглушили голоса совести и разума подрывника. Он начал терять контроль над собой. Все-таки сколько лет он ждал хотя бы жеста, хотя бы намека на взаимность! Ждал, надеялся, терпел, и, в конечном счете, шел в душ.
Хотелось взять её, взять прямо здесь и прямо сейчас. На этом столе, посреди бумаг.
«Идиот Гокудера! Это же твой босс! Ты ей жизнью обязан! Не видишь, что она под действием какого-то наркотика? Ты Правая рука, а не похотливый кобель! А что если она еще девственница?»
У Хаято словно щелкнул переключатель. Он не без сожаления отстранил Саваду от себя. Та недоуменно смотрела на своего Хранителя, будто он только что совершил очень странный поступок.
- Прости, но я не могу… Цуна.
Гокудера подхватил её на руки.
- Тебе надо остыть.
Девушка начала вяло сопротивляться. Она размахивала руками, колотила парня по груди. Тот держал крепко; вскоре Цуна успокоилась и тихо заплакала. У Гокудеры сжалось сердце, но он понимал: в этой ситуации лучше отбросить эмоции. Ради её же блага.
Хаято отворил дверь кабинета. Вышел в коридор и огляделся. Вдалеке маячила фиолетовая макушка с характерным хвостиком на голове.
- Хром!
- А? – Иллюзионистка услышала свое имя и обернулась на голос. Увидев, кого держит на руках Гокудера, она сразу подбежала к нему.
- Что это с боссом?
- Она что-то вколола себе. Видимо те новые наркотики, о которых недавно пошел слух, - Хром, услышав это, нахмурилась. - Поможешь мне? Её надо привести в чувство.
- Угу.
Так они дошли до ванной. Гокудера обрадовался, что встретил по дороге Докуро: сам он боялся раздевать босса, которому сейчас нужен был душ. Он положил Цуну в ванную и вышел, оставив остальное на иллюзионистку.
- Когда закончишь, позови меня, я отнесу её в спальню.
- Хорошо.
Хаято встал рядом с входом в ванную. Открыв окно, он вытащил сигарету и вскоре закурил. Старая вредная привычка, потерявшая свое боевое предназначение, теперь только помогала расслабиться. Расслабится…
- Тьфу!
Он потушил сигарету и выбросил её в окно. Ведь Джудайме сейчас лежит там в ванне под присмотром Хром, пытаясь оправится от последствий приема наркотиков. А зачем ей было принимать наркотики? Ответ нашелся только один: чтобы расслабится, забыться. Гокудере стало противно, что он, считавший себя преданным исключительно своему боссу, зависим от этих проклятых палочек. А вдруг босс сделала себе инъекцию, последовав плохому примеру своей правой руки? Версия, несомненно, была глупой, но зато она оправдывала Цуну, возлагая всю вину на Гокудеру. Что, учитывая мазохистские наклонности последнего, концом света не являлось.
- Э-это… - Хром приоткрыла дверь в ванную и высунула в щель свою головку. - Я думаю, боссу понадобится сменная одежда.
- Хорошо, - Гокудера кивнул покрасневшей хранительнице Тумана. – Я сейчас принесу что-нибудь.
Он пошел в комнату Савады и, достав из шкафа самое просто платье, отнес его к ванной. Постучал в дверь и отдал выглянувшей Докуро одежду. Она скрылась за дверью, и через минуту открыла вход в ванную, как бы приглашая Хаято внутрь. Цуна сидела на полу с отсутствующим взглядом. Под глазами залегли темные круги. Она нормально не спала уже несколько дней, и вкупе с наркотиком это плохо сказывалось на её здоровье.
- Я думаю, что боссу сейчас лучше выспаться, - прошептала Хром.
- Не могу с тобой не согласится, - кивнул Гокудера и аккуратно подхватил Цуну на руки. Она тут же закрыла глаза, погружаясь в полудрему. – Я отнесу её в спальню. Можешь никому не говорить о том, что случилось с Джудайме? Даже Мукуро. Если и спросят, скажи, что она просто очень устала, хорошо?
- Хорошо, - с серьезным видом кивнула девушка.
Они вместе вышли из комнаты, и Хаято пошел в сторону спальни Цуны. Пройдя пару шагов, остановился и обернулся.
- И спасибо за помощь.
Если честно, Гокудера не ожидал, что Докуро так поможет да еще и пообещает никому ничего не говорить. На самом деле чуткая девушка осознавала всю серьезность, в отличие от запершегося в своем идеальном мирке подрывника. Хотя толстый стеклянный купол мирка начал давать трещины, местами совсем не маленькие.
Цуна спала на руках своего верного Хранителя. Правда вскоре Гокудера положил её в кровать. От вида спящего босса что-то счастливо ёкало в груди.
- Я оставлю тебя ненадолго. А потом вернусь, обещаю.
Хаято улыбнулся и вышел. Приятная картина, обидно уходить.
Нельзя отрицать того, что Хранитель Урагана Вонголы был тем еще эгоистом. Жил он в основном для босса и для себя. Да и то, босса он любил, поэтому…
Кто-то возможно осудит его за такой поступок, а кто-то скажет: он же нормальный мужчина. Это вполне нормально. В любом случае, сам Хаято сейчас ни о чем таком не думал.
Вверх, вниз.
«Гокудера-кун… я любви хочу…»
Вверх, вниз.
Её мягкие губы и обжигающее дыхание, умелый язык, так возбуждающее гуляющий во рту.
Вверх, вниз.
Пошло расстегнутая рубашка, задравшаяся юбка. Весь вид возбуждал.
Чуть ускорить темп. Вверх, вниз.
Представить, как берет её, прямо на том столе. Прямо там среди разбросанных бумаг. Стоны, просьбы и приказы…
Все.
Гокудера прибрался и, приведя себя в порядок, вышел из ванной. Ему надо было вернуться на свой пост у кровати Дечимо.
Цуна проспала где-то час. Хаято и сам уже начал клевать носом. Он как раз засыпал, когда Савада открыла глаза.
- Гокудера-кун... – с каким-то отвращением потянула она.
- О, ты проснулась, Джудайме! Как спалось? – Хранитель мгновенно расцвел. Сон как рукой сняло.
- Заебал, – проворчала она, смотря с недовольством в потолок.
- Извините, что? – Гокудера надеялся, что ослышался. Цуна повернула голову к нему. Вся теплота глаз, которую Хаято так любил, куда-то испарилась, уступив место холодному металлу.
- Ты меня заебал. Заебал своей ебучей заботой. Бесит. Вечно «Джудайме, Джудайме!» как будто, блять, других слов не существует. Раздражаешь. Уже десять лет как раздражаешь. Лучше бы тебя не было вообще.
Гокудере показалось, что он услышал звук треснувшего стекла.
- Извините… Мне уйди?
- Ага. Уебывай отсюда. И желательно куда подальше. Видеть тебя больше не жалею.
Хаято встал и тихо вышел. У него подкашивались ноги.
Что сейчас произошло?..
Казалось, что весь мир рухнул. Купол рассыпался на тысячу маленьких осколков, бриллиантовым дождем осыпавшихся на растерянного Гокудеру. Теперь, лишенный спасительного обмана, он смог увидеть небо. Настоящее небо, а не то, что было им самим же нарисовано яркими красками на тонком стекле. То небо было голубым. Это – кроваво-красным. Словно кровь, словно вино, что пила она тогда, отдавая приказ об уничтожении. И кого же она уничтожила? Семью Калкасса или самого Гокудеру? Чью кровь, ухмыляясь, проливала, чье сердце, усмехаясь, жгла? И неужели тогда, находясь под влиянием наркотика, она просто хотела его использовать? Просто как игрушку для удовлетворения своих потребностей, а потом выбросить, послав нахуй… Выбросить того, кто действительно любил, кто действительно был предан.

На следующее утро сильно болела голова. Оно и не удивительно, если вспомнить, сколько вчера алкоголя было влито в истощенный от нервных перенапряжений организм. Гокудера сел на кровать. Было, откровенно говоря, хуево.
Хаято, подождав, когда боль чуть сойдет на нет, встал и оделся. Только он натянул пиджак, как дверь бесцеремонно отворил Хибари.
- Савада Цунаёши зовет тебя к себе.
Как обычно лаконичен и немногословен. Идти не хотелось. Хотя чего ему уже терять? Внутри зияла пустота. Правильно, терять было абсолютно нечего.
Он дошел до ставшего уже таким привычным кабинета. Постучался. Вошел, не дождавшись ответа. Она сидела на столе с бокалом красного вина.
«Словно кровь»
- Здравствуй, Гокудера-кун~
Хаято молчал, выжидая, безразлично смотря на своего босса. Что она от него хочет?
- Знаешь, я тут подумала…, - Она ловко спрыгнула со стола и подошла к Гокудере. - А не уйти ли тебе из Вонголы? Только знаешь, есть одна проблемка… Живыми от нас не уходят.
Гокудера ухмыльнулся.
- Ну ты и сука.
- Знаю, - заливисто рассмеялась Цуна. – Но в нашем мире без этого никак.
Она вытащила из скрытой под юбкой кобуры пистолет и протянула его своему Хранителю.
- Ну как – ты сам или мне тебе помочь?
Хаято поднял руки.
- Я католик. За самоубийство я буду гореть в аду.
Цуна наставила на него пистолет.
- Последнее слово?
- Я тебя любил. И сейчас люблю.
Девушка улыбнулась и щелкнула предохранителем.
- Ответ принят.
Выстрел.
Потом она склонилась над трупом самого преданного ей человека, из груди которого алой лужей растекалась кровь. Цуна обмакнула палец в неё и нарисовала на лбу у бездыханного Хаято сердце. Пистолет лежал рядом, блестя хромированной поверхностью в лучах солнца.
Сыграть, что ли, разок в русскую рулетку?..